Процедура вторая,
смешная
О смехе
– Испытывай к ближнему своему глубокое чувство юмора, – смеется Дурак.
Вот и сделан первый шаг в пространство Счастья. И если вас по-прежнему смущает, что попасть к нему мы пробуем через столь пикантное место, спешу успокоить – то ли еще будет!
Еще не раз мне придется наезжать на вашу честь и достоинство своими непристойностями, ибо, увы – в обнимку с этим геморроем сознания далеко не уехать. Поэтому, просто прислушаемся к своему Дураку и сделаем следующий шаг.
– Вы затронули мою честь! – возмущенно хохочет Дурак. – Куда же вы? Потрогайте еще!
– Свое счастье каждый не понимает по-своему… – сочувственно смеется он, глядя нам вслед.
Итак, смех. Давайте прямо с него и начнем, ибо последнее это дело – говорить о том, чем заниматься надо. В общем, смеемся все!
И для начала выдыхаем из легких весь воздух. Абсолютно весь. Выдыхаем еще. И еще! Выдыхаем все, что можно выдохнуть и немного больше. Выдохнули? Прекрасно, а теперь терпите. Терпите… Терпите, вам сказано!.. До тех пор, пока ну очень не захочется вдохнуть. Пока до невозможности не захочется вдохнуть! Но и после этого не вдыхайте, а отважно читайте дальше.
…Теперь не спеша и с полным вниманием к деталям, представьте себе окно с открытой форточкой… представили? – а в этой форточке…ГОЛУЮ ЗАДНИЦУ!!!
…Ну, как? Все-таки вдохнули? Даже без моего разрешения? И не просто вдохнули, а бессовестно высмеяли затем весь воздух? Правильно, я ведь обещал. Только, почему? Почему подобная глупость сумела вызвать у вас смех? Может всему виной ваш невзыскательный вкус?
На самом деле мы, таким вот странным образом, запустили страховочный механизм сознания, направленный на его самосохранение. О чем идет речь? Да все о том же – о смехе.
Именно так – через предварительный ввод в стрессовое состояние, легче всего вызвать в себе смех. Почему? Потому, что смех – это всегда реакция на стрессовое состояние. Причем, согласитесь – реакция исключительно приятная. Оказывается, можно совсем без усилий, чуть не походя, решать весьма непростые задачи. Чего там, непростые – порой совершенно невозможные!
Ну, и что здесь невозможного? – возможно удивитесь вы. – Подумаешь, задница в форточке, великое дело, да и что особенного с ее помощью мы решили?
Не спешите, то, что вы сделали сейчас (я очень надеюсь, что сделали, а не просто прочли), так вот, это было всего лишь демонстрацией физиологического принципа смеха. Демонстрацией, которая нам еще пригодится. А в реальной жизни все происходит… Да точно так и происходит!
В любой проблеме неизбежно присутствует своя, присущая именно ей задница в форточке. Вот только воспринимать ее мы привыкли по-другому – посерьезней, попристойней, и обязательно пострадательней. Но суть ее от этого не меняется.
В основе проблемы всегда лежит несуразность, абсурдность, попросту говоря, несовместимость между тем, что должно быть, и тем, что реально происходит. Мы приучены на это реагировать серьезно и, как следствие, мучительно, ибо любая реакция – это неприятие, неизбежный результат которого остановка, «застревание» в нас энергии конфликтующих программ.
– Серьезность, – немедленно встревает Дурак, – это нездоровая привычка делать простые вещи сложными.
Напомним, любая остановленная энергия непременно стремится к освобождению, она в буквальном смысле рвет нас на части, пытаясь вернуть утраченную динамику. Что и создает пресловутое страдание, вокруг которого еще долго будет вертеться наш разговор.
– Поэтому, серьезным можно быть только в шутку, – шутит Дурак с серьезной физиономией.
То есть, если честно разобраться в обстоятельствах вызывающих смех, мы придем к невероятному и, на первый взгляд, нелепому выводу – причиной смеха является страдание. Всегда! Во всех ситуациях.
Именно страдание, точнее, его бледную тень, человек талантливо обыгрывает, придавая ему вид откровенно искусственный и неопасный – комедии, анекдоты и пр. Но суть заявленного от этого не меняется: смех – это естественная завершающая фаза любого страдания. Именно – естественная, поэтому, состояние, при котором страдание не завершается смехом, для человека абсолютно неестественно и глубоко чуждо его природе.
Немного смягчая вышесказанное можно сказать что смех – это показатель естественного завершения ментального конфуза. Пожалуй, от этого определения мы дальше и будем танцевать, как от печки.
Ну вот, сказать сказали, ментал, надо полагать, смутили, а смех-то где? Где обещанный результат конфуза? Мало, значит, сконфузили, чуть позже попробуем еще раз. А пока более детально разберемся в заявленном, ибо прозвучавшее крайне важно.
«Человечество выжило потому, что научилось смеяться», – с известной долей сарказма заявил некогда кто-то. Мы это повторим, но уже безо всякой иронии.
В шестидесятых годах совсем недавно ушедшего века советский ученый, антрополог с мировым именем академик Б. Ф. Поршнев, исследуя особенности эволюции человеческого сознания, пришел к такому же выводу. По его словам, человек сумел выжить в сложнейший период своего становления только благодаря обретенной способности к ультрапарадоксальному состоянию сознания, а проще говоря – к абсурду.
Абсурд – то есть, состояние, возникающее при попытке совместить несовместимое, и есть начальное, причем совершенно обязательное условие возникновения смеха.
По мере усложнения социальных, а особенно межличностных отношений необходимость в принятии парадоксальных и неоднозначных решений нарастала лавинообразно. Ментал, зажатый в тиски убогих установок и предписаний, гордо нареченных традицией, периодически оказывался в тупике, превращаясь из точного инструмента в бесполезный «заглючивший» компьютер.
Когда такое происходит в «дикой» природе, животные часто впадают в ступор, вплоть до полного прекращения процессов жизнедеятельности, а при неоднократном повторении могут даже умереть. Компьютер в подобной ситуации нуждается в перезагрузке, то есть в сбросе программ, вызвавших в нем «внутренний конфликт». Человек же научился смеяться.
– Грех не воспользоваться чужим грехом, – с довольным видом потирает руки Дурак.
Обратите внимание – человек начинает смеяться в ответ на неразрешимые и крайне болезненные ситуации. Смех обнуляет напряжение конфликта, «сбрасывая» застрявшую энергию. Это крайне важный момент! «Обесточенный» смехом ментал на какое-то время словно выключается, переводя сознание с оценочного режима реагирования на полноценное восприятие. Человек в таком состоянии хоть на мгновение, но прикасается к утраченной божественности. Хоть на полшага, но становится ближе к своей целостности.
–Чем громче смех – тем ближе к Богу, – бдительно напоминает Дурак.
Именно это качество смеха, обозначим его еще раз – умение делать ментал прозрачным, способность к его укрощению, мы не только выносим на первое место, но считаем наиболее важным для духовной эволюции сознания.
– Да здравствует ум! – восторженно вопит Дурак. – Он загоняет тебя в те тупики, где обитаю я!
А то, что до сих пор виделось главным, а именно – выработка при смехе эндорфинов, является всего лишь физиологической реакцией на абсурд. Это банальный нарко-анальгетик, услужливо предлагаемый гипоталамусом (отделом мозга, вырабатывающим эндорфины), задача которого – блокировать чувство боли и страдания.
Таким образом, складывается парадоксальная ситуация – с одной стороны эндорфины призваны отвлечь нас от ощущений, расцененных менталом болезненными, с другой – эти же эндорфины «глушат» ментал (как любой другой наркотик), растворяя его оценку и понижая уровень реагирования, чем снимают болезненность «обменталенных» ощущений. Что позволяет их полноценно прожить!
Однако не стоит ждать, что это случится само собой. Держите карман шире! Только сам человек, своим намерением, своей внутренней потребностью решает, что произойдет при смехе – отстранение от боли или интеграция с ней. Но имейте в виду – заботливым воспитанием, совокупностью традиций и привычек в нас уже сформировано намерение, уже живет потребность удрать от всего беспокоящего, обижающего и травмирующего. Именно это намерение включается автоматически во всех проблемных ситуациях.
Вы понимаете, что я сейчас делаю? Выступаю в роли наглого провокатора и пытаюсь развенчать пресловутую полезность смеха. Развенчать полезность пассивного смеха. Здесь я, пожалуй, прервусь и оставлю вас в, несомненно, озадаченном состоянии до самого конца главы, где мы снова вернемся к этой теме.
А продолжу ответом на вопрос, который, наверняка, давно вибрирует на кончиках ваших губ.
Что значит – смех вызывается страданием? – надо было прервать меня еще на предыдущей странице: – Какая чушь! Мы смеемся, когда нам весело, а не когда больно.
Конечно, конечно – именно к этой иллюзии нас приучали веками. И мы верили, мы послушно ждали, когда нас развеселит кто-то, и в ожидании желанного кого-то покорно терпели свои неурядицы и болезненности, а что здесь такого? Все так делают – Бог, как известно, и тот терпел да нам велел.
Но я создание противное, Дураком порченное, поэтому продолжаю настаивать – причиной смеха всегда является страдание, внутренний дискомфорт, часто – страх. А не верится нам в это по одной причине – мы давно разучились прислушиваться к ощущениям, и с огромной неохотой позволяем себе осознать то, что испытываем.
И понятно почему, вы просто сравните выражения – «испытывать» и «воспринимать», ощущаете разницу? Все, что мы отказались безоценочно воспринять, мы вынуждены испытывать, то есть, пытать, мучить себя уже обменталенными и ставшими болезненными ощущениями. Как снять эту болезненность? Вы знаете, что предлагаем мы – смех.
Представьте себе картину: подростки в подвале жилого дома жестоко издеваются над взрослым человеком. Ужас? Ужас. Страшно? Еще бы. Теперь такой вариант: пожилой человек, пенсионер, устроил теракт в государственном учреждении, есть жертвы. Кошмар? Несомненно. А сейчас полный вариант этих «сообщений»:
Дети в подвале играли в гестапо,
зверски замучен сантехник Потапов.
И, соответственно:
Дедушка в поле гранату нашел,
дедушка сразу к обкому пошел,
дернул колечко, бросил в окно,
дедушка старый, ему все равно.
Узнали? Еще бы, кто не слышал эти стихотворные страшилки, невольно вызывающие смех, вперемешку со странным смущением, дескать,– ну, разве над таким можно смеяться? Но ведь смеемся, любим это дело, коллекционируем даже.
Вершиной подобного творчества мне представляется предельно лаконичное: «Едет Вова на машине, весь размазанный по шине». Вот уж точно, и смех, и грех.
Абсолютно весь, так называемый, черный юмор балансирует на грани между смехом и страданием. Граница эта неуловима, и какое переживание мы выберем, зависит исключительно от нас, от контекста нашего восприятия.
А что создает контекст? Ментал, все тот же ментал, его программы и оценки. Вот и выходит, что всегда только мы решаем, плакать нам или смеяться, грустить или радоваться. Не существует ситуаций объективно трагичных или объективно смешных – есть только наша оценка их драматизма.
Ну, хорошо, скажете вы, над своей болью посмеяться еще можно, а над чужой как? Не цинично ли это? Конечно, цинично, кто бы спорил, и жестоко, и малочеловечно. В этом суть любой насмешки – смеяться и быть «над». Но разговор совсем о другом – мы предлагаем смеяться не «над чем-то», а исключительно «в чем-то» – не над болью, а в боли, не над страхом, а в нем, родимом, не над страданием, а в страдании самом. Смехом, а точнее – согласием, которое возникает в процессе смеха, мы впускаем в себя то или иное состояние, наполняемся им. Насмешкой же – отстраняемся.
Войти в чужую боль, вибрацией смеха снять сопротивление перед ней и прожить как свою – вряд ли это можно назвать цинизмом. Зато дуристикой и юродством – вполне. Ибо вышесказанное не влезает ни в одни ворота из тех, куда нас всю жизнь влезать учили. Да и потом, как это – смехом впустить в себя страдание? Возможно ли такое дело вообще, в принципе?
Оказывается, вполне, и о том, как это сделать вы прочтете во второй части книги, но, осваивая технологии, еще раз обратите внимание – каждый раз вам предлагается смеяться не «над», а всегда только «в».
И для того, чтобы окончательно избежать путаницы в этом вопросе, мы вводим новый термин «просмеивать», в противовес расхожему «осмеивать».
Мы предлагаем не осмеивать проблему, боль или неуверенность, а именно что – просмеивать их. Просмеивать изнутри, вскрывая смехом эти состояния, освобождая из плена ментальной оценки и полноценно проживая. Интегрируясь с ними.
А самое главное – получая от этого, казалось бы, совершенно неуместное удовлетворение, даже удовольствие. И в этом основная странность предлагаемого. Превратить страдание в удовольствие – да уж, такая задача, разве что Дураку по плечу.
– Какое – по плечу, – делает грудь колесом Дурак, – по колено, разве что…
А вы что думали? Решили лечить Счастье от ментальной проказы, готовьтесь и задачи решать соответствующие. Хоть на самом деле, сложным это представляется по одной причине – потому, что только представляется. Начнет делаться – все станет на места. И сложность останется одна – делать это регулярно.
То есть, что мы предлагаем сейчас? Начинаем искать, друзья, смело обозреваем внутреннее пространство и безжалостно, с предельной честностью отыскиваем все «проктологинки» и «метастазинки» своего горемычного Счастья. Для их немедленного превращения в зернышки Счастья здорового и большого.
Именно так – крупица к крупице, удовольствие к удовольствию, радость к радости мы и начнем восстанавливать его целостность. А пресловутым философским камнем, тем самым, который сделает подобную трансформацию возможной, будет смех.
В этом специфика предлагаемой работы – мы начинаем смеяться (а говоря о технологии смеха – включаем в себе смех) в состояниях негативных и болезненных, а прекращаем смеяться (выключаем смех) лишь после превращения их в состояния комфортные.
Такой подход отражает истинную суть смеха, ибо мы (все же!) смеемся не оттого, что нам весело, отнюдь, – это весело нам становится только потому, что мы смеемся.
Просто прислушайтесь к себе, вспомните… И вы поймете, что я прав. Хоть дело не в моей правоте, а в естественной целесообразности механизмов, которыми природа наделила наше сознание. Не ее вина, что мы эту механику очень долго использовали вхолостую, стараясь «по-наркомански» выжать из нее побольше удовольствия, но, очень мало позволяя меняться себе.
Нет ничего плохого в смехе вообще, да это здоровски, это чертовски приятно, но давайте будем честными до конца – секс, например, не менее приятен, но есть у него еще одна немаловажная задача и в нужный момент мы о ней неизбежно вспоминаем. Может, и нам о своем «продолжении» пришло время подумать? Не все вхолостую кайф получать.
Вы как? Согласны родить себя обратно? В качество изначальное и целостное? Я рад за вас. Но имейте в виду, то, что делаю с вами я – только прелюдия, стадия разогрева и искусственного возбуждения. Все остальное вы уж как-нибудь без меня, в глубоком интиме с собой, то бишь – в самостоятельной работе. Договорились?
А я, так и быть, «неприличность» свою продолжу, постараюсь вас ментально взбудоражить, соблазняя грядущим единством со Счастьем.
Говоря, что смех – порождение страдания, мы в равной степени готовы признать его продуктом проблемы. Ибо проблема и страдание – суть одно. Но что такое проблема вообще? Что собой представляет то, без чего человеческое большинство не мыслит своего существования?
Для этого большинства проблема – всегда тупик. Это остановка, то, что напряжно и болезненно, а значит не нужно. Проблем традиционно избегают, обходят стороной и стараются переложить на чужие плечи. Проблема может сломать и изничтожить. Но что происходит с ней при смехе? И что случается с нами, когда мы решаем в проблеме засмеяться?
Начнем с того, что проблем в привычном понимании не существует. Вообще. Любая проблема – это возможность, которая приходит к человеку, готовому обрести новое качество, либо к тому, кто считает себя готовым к такому шагу.
Проблема всегда появляется с потенциалом решения, причем реализация этого потенциала неизбежно связана с подвижкой в сознании. Только внутри себя можно создать проход в пространство рядом. И только сам человек определяет, с чем ему взаимодействовать – с глухой стеной или распахнутой дверью, с пугающей болезненностью или долгожданной возможностью.
Почему проход в новое качество столь болезнен и устрашающ? В страдание превращается любая возможность, которая не устраивает ментал. А его не устраивает многое, но, прежде всего, новое. Его пугает все, на чем отсутствует печать, с надписью: «опыт». Не обнаружив ее, он трусливо отказывается видеть возможность возможностью, а решение решением. Он блокирует их несогласием и призывает на помощь своих соглядатаев – боль и страх. Результат известен каждому – жизнеутверждающая проблема становится мрачным страданием. Коридоры превращаются в тупики, проходы в застенки.
Ментал не любит перемен, он предпочитает обжитую, тщательно утоптанную (лучше – вытоптанную) территорию, где все знакомо, и поэтому безопасно. А проблема – это гость из другого измерения, пусть совсем немного, но другого. Она напоминает, что рядом есть что-то еще. Просторней, живей, динамичней. Вот только попасть туда в прежнем качестве, ну, никак. Только обновившись ощущениями, только изменившись в отношении к ним.
Но обновление для ментала смерти подобно. Незыблемость и предсказуемость, для него основа основ. Он немедленно начинает борьбу за их сохранение… И мы остаемся прежними. И с нами ничего не происходит, и жизнь – живая, изобильная – случается с другим. А нам достается прежняя уныло нескончаемая борьба.
С проблемой не нужно бороться. Никогда. От возможности стать больше не отказываются – глупо. В проблему нужно просто войти. Войти безбоязненно, с распахнутыми руками и открытым сердцем. Ею наполниться и насытиться – теми ощущениями, что она принесла.
Так мы открываемся новому пространству, новым возможностям, открываемся Счастью без всяких признаков проктологии. А главное – себе.
Если вы решились впустить в себя проблему, сумели войти в нее сами – вернетесь преображенными. Даже не сомневайтесь. Как Иван-Дурак из котла с кипящим молоком.
–Люблю я это дело… – сладко потягивается Дурак
Войти в новое можно только через себя старого. Через ту проктологию, которой посвящена книга. Прожив насквозь все «непереваренное» и отвергнутое, к себе приблизив, и с ним слившись.
Как вам такая перспективка? Мало, говорите, греет? Кто бы сомневался. Долгим и кропотливым трудом мы сделали свою изнанку столь отвратительной, что шарахаемся от нее, как черт от ладана.
Но достаточно всего лишь узнать в проблеме себя и сделать шаг навстречу, как немедленно одним геморроем в жизни станет меньше, а одним новым пространством, одной крупицей Счастья – больше.
Сделать это и впрямь непросто. Вся совокупность привычек, традиций, в которых мы воспитаны, провоцирует на иное. Борьба! – вот призыв, которому предлагают следовать с детства – непрестанная и повсеместная борьба со всем плохим, опасным и неправильным.
Но наш Дурак не знает, что такое правильное…
– Знаю, знаю, – смеется Дурак. – Правильное – это то, что тобой правит.
Да, извиняюсь, но наш Дурак хорошо знает, что такое правильное, и поэтому никогда правильно не поступает. Только неправильно. А значит – не как положено, как не предписано, несерьезно.
Постичь суть проблемы можно, войдя в нее, войти – в ней засмеявшись. Не случайно у англичан поныне существует поговорка: «Научи меня смеяться, спаси мою душу».
Смех все опрокидывает вверх тормашками и выворачивает наизнанку, не забывайте об этом. И заметив, что фортуна повернулась к вам задом, не упустите этим воспользоваться – посмейтесь от души, дабы придать ей более приемлемое положение.
Дурак всегда смеется. И от его смеха происходит странное. Монолитное пространство проблемы словно раскалывается, образуя проход. Проход в новое измерение, в неожиданное качество, в ту область сознания, о которой мы не подозревали.
Именно так. Смех расщепляет действительность, создает вначале щель, а затем полноценный проход в пространство чистого потенциала, понимайте – неограниченных возможностей, более того – безграничных невозможностей.
Мы в это пространство будем входить, и не спеша его осваивать. Уже входим. Уже примеряем на себя и пробуем на зубок. Смелей же – все самое интересное впереди!
* * *
Итак, давайте уточним, чем конкретно помогает смех. Как с его помощью предлагается лечить «занемогшее Счастье»? А для этого вспомним, что лежит в основе той проктологии, которую мы исследуем.
Ее корни – в безудержном стремлении ментала к анализу и фрагментации реальности, к ее разделению на взаимоисключающие составляющие. На первый взгляд ничего страшного при этом не происходит, просто рассудок каждому фрагменту придает определенную смысловую окраску.
Но вся его оценочная база зиждется на двух примитивных утверждениях – в этом мире есть хорошее, и есть плохое, есть полезное, а есть опасное и вредное. Этакая архаичная логика исключенного третьего, за пределами которой ментальная мудрость заканчивается. И заканчивается она вместе с беспроблемным существованием.
Все обнаруженное плохим, ментал отвергает и вытесняет на задворки сознания, дабы не травмировать себя (по его мнению – нас) ненужным страданием. Формирую этим неизбежную программу саморазрушения, ибо все отвергнутое начинает стремиться обратно, настойчиво проявляясь, как в событиях, так и в физическом состоянии. Лавинообразно нарастая и кроликоподобно множась. Выстраивая сложнейшую цепь совпадений и случайностей.
Так в нашу жизнь входит рок, фатум, обреченность. Так формируется наша хромая судьба, наполняясь метастазами пресловутой проктологии. Но следует хорошо понимать – это всего лишь продукт деятельности ментала. Именно он инфицирует человеческое Счастье, и только на него направлены предлагаемые мероприятия.
Смех – уникальный инструмент для «ментальной дезинфекции». Ментал в процессе смеха словно засыпает, и ощущения, лишенные ментальной оценки, перестают быть болезненными, проживаясь полноценно.
Все – с этого момента им нет необходимости нас преследовать и всячески досаждать. Ибо проблема решена в Причине. Повторимся – за счет приятия и проживания всех сопутствующих ощущений.
Уникальность смеха еще в том, что он работает как бы в двух направлениях – в Причине, помогая восстановить Целостность, и, одновременно, с болезненными симптомами, то есть – с реальным страданием.
Но самое главное, при регулярном использовании смеха плавно, но необратимо меняется человеческое сознание. Меняется в сторону его полной и безусловной открытости. Человек, сделавший вибрацию смеха (понимайте – вибрацию согласия и приятия) контекстом существования, становится системой свободной и необратимо единой со всем. Со Всем. По сути – с Богом.
Отсюда многочисленные дары, избежать которые ему просто не удастся – повсеместная удачливость, невероятная насыщенность существования, неизменная дружественность Мира, всегда готового прийти на помощь, прекрасное и стабильное здоровье.
Насчет последнего стоит сказать особо: технологии «Внутреннего смеха» работают как технологии обращенного времени, и в таком заявлении нет ни малейшего преувеличения.
Человек стареет, изнашиваются его органы и системы по одной причине – от непрерывного внутреннего напряжения, а значит – от сопротивления той энергии, которая должна течь в нем легко и свободно.
–Так приходится напрягаться, чтобы хоть немного расслабиться!.. – сочувственно смеется Дурак.
Вспомните о громадном багаже непрожитых состояний, в основе которых – подавленная динамика жизни, вспомните об энергии, которая тратится на удержание «под стражей» подавленного материала, и, наконец, об основном способе существования человека – реагировании, суть которого, постоянная борьба с ощущениями, а значит – со свободной энергией. Что это, если не сопротивление и напряжение, давно ставшие фоновыми. Что за ними? Старение и умирание.
– Извилины, – грустно улыбается Дурак, – плавно переползают в морщины…
Но как только человек позволяет себе стать контуром свободной энергии, автоматически резонирующей с энергией Вселенной, поток жизни в нем становится незатухающим. Он перестает стареть и разрушаться, более того – в нем начинается стремительная регенерация всех ранее разрушенных систем и органов.
В том, что это не пустые слова, я предлагаю вам убедиться самим. Уже через короткое время после начала работы со смехом, изменения становятся заметны окружающим – разглаживаются морщины, восстанавливается эластичность кожи, глаза начинают лучиться жизненной силой.
Понятно, что речь идет о регулярном применении технологии «Внутреннего смеха». Сразу следует заметить, что предлагаемый смех, привычным смехом не является. Мы будем работать скорее с вибрацией смеха, чем со смехом, как таковым. А по мере глубокого освоения технологий – уже исключительно с вибрацией смеха.
Но смех естественный, открытый и искренний все чаще и легче будет срываться с наших губ. По поводу и без него. Просто так. От избытка нахлынувших чувств, от наполненностью жизнью. Как у ребенка. Как у влюбленного. Как у счастливого человека.
* * *
А теперь о том, что было заявлено ранее. О неожиданном. О вреде смеха. О смехе, как ловушке. О том, как он мешает обретению целостности.
Вы шокированы? И это после всего, что о нем было сказано, чуть не обещано?.. А вы как думали? Если смех, действительно, включает нас в канал ощущений, давайте этими ощущениями пользоваться. Причем честно. Проявляя ко всем состояниям особое чутье тонкостей.
И оно, чутье это, говорит о странном и тревожном…
Смех, тот самый спонтанный и всем знакомый, которому мы привыкли радоваться и который изо всех сил поощряем, давно стал заложником ментала. Стал исполнителем его воли, более того – его рабом.
Не бред ли это? Может, мы просто пересмеялись? Перебрали свою дозу эндорфинов, вот нам и мерещится разное… Но давайте обо всем по порядку.
Начнем с того, что смех, это всего лишь инструмент сознания. Инструмент уникальный, божественный, но – инструмент. И, как с любым инструментом, с ним можно сделать все, что угодно, использовать для любой цели.
Человечество ныне переживает совершенно особый период. В мир приходит, да чего там – вваливается, огромная лавина нового – новых знаний, способностей, новых вибраций. Лет десять-пятнадцать назад накатилась на бренное народонаселение волна повышенного интереса к смеху, накатилась, да в нем осталась.
Смех сейчас изучают во множестве стран. Хоть, если честно, дальше исследования физиологических процессов, возникающих при смехе, еще никто никуда не продвинулся. Поэтому правильнее будет сказать – смех сейчас активно эксплуатируют.
Смехом предлагают поднимать настроение, смехом предлагают лечиться, избавляться от зависимостей. Выпускаются кассеты с записями лечебного смеха. В штаты больниц спешно вводятся целые подразделения клоунов. Такая вот повсеместная глобализация смеха…
Ну, и что в этом плохого? – совершенно оправданно спросите вы, – почему в этих словах звучит сарказм? Разве не радоваться надо?
Нет, друзья, не сарказм – сожаление в моих словах звучит. Эту бы энергию, да на мирные цели… На установление дружеских контактов с тем, что всячески захахатывается, зашучивается и под безоблачное веселье маскируется – с темной стороной души человеческой… Понимаю, сколь непосильна такая задача для социума, но кто из нас без греха, дайте помечтать немного.
Это невозможно, прежде всего, потому, что основной инвестор обозначенных выше исследований – угадайте кто? Ментал, разумеется. Он и не думает бороться со смехом – с качеством, ставшим одним из самых весомых компонентов сознания, ментал понимает – бороться с тем, что сделалось стихийным, невозможно. Но и оставить эти процессы без внимания он не может. Почему это его беспокоит, мы уже говорили – смех легко «склеивает» то, что рассудок перед этим разделил и фрагментировал. Выстраивая этим новое пространство, создавая сознание, в котором диктат ума невозможен.
Учитывая особенности сложившейся ситуации, ментал уходит от прямой борьбы и поступает по-другому, коварнее и хитрее. Он слегка смещает смысловые акценты и чуть подправляет контекст уже повсеместно звучащего смеха… И все. И делать ему больше ничего не нужно, главное сделано.
Еще совсем недавно, говоря о смехе, мы отмечали, что существуют как бы две его разновидности – насмешка (ментальный, разъединяющий смех) и, собственно смех. При этом мы указывали, что работаем исключительно с «собственносмехом». С тем смехом, который «от сердца», который растворяет границы и очищает сознание от ментального шлака.
Но сейчас все чаще приходится сталкиваться с еще одной его разновидностью. Повсеместность ее такова, что о ней давно нужно говорить как о тенденции, формирующей человеческое мировоззрение вообще.
Смех, как отстранение. Смех, как обхохатывание. Смех, как инструмент для создания виртуального изолированного пространства в котором всегда весело и радостно, а главное – нет места проблемам.
Правда, прекратив смеяться и закончив «дуракаваляться», вернувшись с концерта или выключив телевизор, мы вновь попадаем в объятья к ним, рогатым и хвостатым. Но это не беда, щелчок пультом телевизора – и мы снова смеемся, и мы о них опять забыли, благо передач, веселящих нас, немеряно.
Повсеместно создаются «клубы по интересам», в которых люди просто смеются и играют, куда хочется приходить снова и снова, в которых вообще хочется поселиться и жить, убежав из своей постылой жизни…
Ну, и что в этом плохого? – возможно, повторите вы свой недоуменный вопрос. А кто говорит о плохом или хорошем? Дело не в оценке происходящего, а в его сути. Надо просто понимать, что происходит. Во всем, обозначенном выше, есть общий момент – отстранение. Отстранение от негатива, от проблем, а значит – от жизни, во многом из них состоящей. Что, по сути – отстранение от Целостности и Бога.
Но почему такое возможно? Ведь речь идет о смехе, а он, как было не раз сказано, и объединяет и гармонизирует… Черта с два! Ничего этого он не делает!..– если этого не делаете вы. Еще раз повторим, смех – всего лишь инструмент, у него нет собственного намерения. Зато у вас оно есть.
То есть, во всем происходящем утерян один элемент. Всего один. И все – гармонизирующая суть смеха превратилась в свою противоположность.
О чем идет речь? О скрытой установке, диффузно и незаметно окутывающей все, что мы делаем и чем занимаемся. В ее основе «заботливое» знание об опасном и чуждом мире, в который мы погружены, мире, в котором есть плохое и враждебное, болезненное и вредное, и от всего этого нужно всячески ограждаться.
Поэтому предельно честно ответьте себе – для чего вы смеетесь? Для того чтобы сделать шаг навстречу, как предлагаем мы, либо – шаг в сторону, как советует испуганный социум? Осознание этого и станет намерением, определяющим конечный результат смеха – либо интеграция и объединение со всем, либо бегство и отстранение.
В чем основной проигрыш пассивного смеха? Он создает соблазн к бегству. Он предлагает особые «смеховые убежища», изолирующие якобы от проблем, а, на самом деле, от жизни. Он лишает человека активной позиции, превращая в смехозависимого, по сути, в наркомана. М-да, дохихикались, вот…
Что я делаю сейчас? Самым бессовестным образом взываю к логике и здравому смыслу, по сути – к менталу, апеллирую к тому, на кого непрерывно наезжаю и обвиняю во всех грехах. Ибо на данном этапе он нам может кое-что предложить. Понимание. Не слепое делание, основанное на вере, а глубокое понимание происходящего. Самой сути его. Это было важно всегда, а сейчас особенно – полная осознанность в том, что делается и что ощущается. Нюансы и тонкости свершаемого, полутона и оттенки происходящего – обращайте на них самое пристальное внимание.
Только поэтому так много болтовни на страницах. Ментал не может быть нелогичным. Пользуясь логикой его можно смотивировать на что угодно. Даже на добровольный отказ от лидерских амбиций, даже на равноправную интеграцию со всеми компонентами сознания.
Что мы и делаем. Мы предлагаем ему партнерство и формируем с его помощью новое намерение. Делаем это осознанно и не забываем о нем никогда.
Суть этого намерения предельно проста – всегда и во всем делать шаг навстречу. Навстречу событиям, ситуациям, а главное – состояниям и ощущениям. Вот и все. А дальше – смейтесь на здоровье. И не сомневайтесь, его отныне у вас будет в избытке, причем, не только в теле, но и в событиях.
* * *
Подведем краткий итог второй процедуре. Он достаточно неожиданен, а главное дерзок. Дерзок и красив. Красив и многообещающ.
Высшая форма страдания – это смех. Именно к такому выводу нас плавно, но неуклонно подводит спираль духовной эволюции. Именно об этом огненном крещении говорил некогда Иоанн Креститель. Нам представляется, что нынешнее человечество готово принять этот вызов. Принять – и рассмеяться в ответ.