Попробую взглянуть на мои отношения с сыном из себя сейчашней.
Будучи еще ребенком я уже знала из разговоров взрослых, ответов на свои тогда мимолетные вопросы
что бабушка моя любимая в войну потеряла своего мужа, он погиб на фронте и сама растила четверых детей.
Мама была младшей. Ей достались нищета, голод, холод на долгие годы.
Рефреном по всей жизни звучало «если бы у меня был отец».
И я сколько себя помню боялась что папа умрет.
У папы была первая группа инвалидности с войны, куча всяких болячек и неукротимая жажда жизни.
Потом у меня родился сын, в любви и согласии. Муж любил нас безмерно а я постоянно была чем то недовольна.
Ребенок рос болезненным, был абсцесс легких в полтора года, реанимация, долгое выздоравливание.
Причем когда я уже согласилась с любым раскладом ситуация кардинально изменилась.
Алеша пошел в первый класс. И тут случилось непредсказуемое.
У мужа отказали почки, два сложных месяца на грани жизни и смерти и … старшный приговор – гемодиализ.
Два раза в неделю ему надо было ездить в областную больницу на искусственную очистку крови.
Середина 90-х годов, безденежье.
Как раз незадолго до болезни бабушка мужа продала свою квартиру и отдала нам деньги чтобы мы купили себе жилье.
На тот момент мы жили в 12 метровой комнате общежития.
Я помню свою первую беседу с завотделением, он врал.
Говорил что при соблюдении режима больные живут 5-7 лет.
Потом я узнала что больше двух мало кто протягивал. И я считала сколько будет Алеше когда умрет его отец.
Муж ослеп, началась дистрофия которая быстро прогрессировала
потому что жесточайшая диета и минимум жидкости.
Я помню 16 летнюю Наташку из соседней палаты которая впала в кому от съеденной шоколадки.
Отвлеклась, тяжко. Слава богу у нас были прекрасные друзья которые заботились о ребенке.
Большинство больных находилось все время в больнице,
ездить на диализ из других городов в область было очень дорого и тяжело физически.
Отделение так и называлось – смертников.
Благодаря бабушкиным деньгам, а я за 14 месяцев болезни аккурат вложилась у мужа было все необходимое
потому что даже соль приходилось привозить на процедуру свою, в больнице практически ничего не было.
и лекарства соответственно тем у кого были на это деньги.
Если учесть что за год ушла стоимость двухкомнатной квартиры то ясно в каком состоянии находились там люди.
Муж жил дома, на процедуры его возила заводская скорая, в цеху выхлопотали.
Мобильников тогда не было, телефон тоже мало у кого.
Когда мужу было совсем невмоготу Алеша звонил от соседей что «папе плоховато».
Я отпрашивалась с работы, прибегала но помочь ничем не могла, просто была рядом.
Боялась страшно, молила бога чтобы муж не умер в присутствии сына.
У нас был папин инвалидский запорожец и по выходным (это все мои дурные идеи) мы ездили в Луганск
«лечиться» к всевозможным знахарям, выливателям.
В хорошую погоду выезжали в лес с Алешей «на пикник».
Муж ослеп сразу же после начала болезни и все равно он был за рулем
а я ему говорила куда сворачивать и что впереди, редко сама вела хотя не умела,
он показал и я криво косо медленно ехала, без всяких документов.
Перед дорогой всегда читала молитву ( я свято верила что она поможет) и никаких дорожных происшествий не случалось.
Теперь только мне стало видно что все происходящее было обусловлено одной идеей – сохранить ребенку отца.
Муж умер в больнице, я приехала к нему, увидела его палату сидящую на диванчике в вестибюле и мечущихся реаниматоров.
В отделении смертников хорошо знают в лицо хирургов из реанимационного отделения.
Потом все вышли, санитарка вывезла накрытое простыней тело и пригласила меня проститься.
Я долго не могла плакать, много дней. Была зима, из вещей взяла только туфли, с ними и приехала.
Сказала сыну что папа умер. Он целовал эти туфли, сказал что тоже не будет жить, такого отца у него никогда не будет.
Первый год после смерти я плохо помню. Все время раскладывала фотографии мужа и выла над ними,
Алеша был предоставлен сам себе. У нас постоянно жили то моя мама то тетя.
Подруга меня постоянно теребила, говорила что жизнь продолжается, пыталась с кем то знакомить.
Мне никто не был нужен. А потом я вышла замуж, через три года.
Я лепила семейную любовь, а она не лепилась.
Сын не признавал мужа, муж нормально по мужски его воспитывал если бы не мамино «если бы был жив его отец».
С возрастом ребенок выкидывал фортеля все больше,
непонимание между мужчинами росло, сын ушел жить к моим родителям.
Помню перед его совершеннолетием детский врач запретила ходить в школу пока он не пройдет обследование в области.
Мы втроем поехали. Анализы, кардиограммы и потом узи почек.
После того как пригласили Алешу позвали завотделением и меня, еще несколько врачей.
Я чуть не умерла от страха, Алеша тоже сильно испугался.
Врачи сказали « с вашей наследственностью нужно быть осторожными».
Потом много чего еще, война приключилась.
Страх остаться без мужчины рядом, без мужа, без отца я спроецировала вовне
и видела его проявления в своем ближайшем окружении.
А теперь мы все порознь.
Оказалось что я не знаю своего сына.
Мы говорили с ним когда жили на Пушкаревке вместе. Озвучивали друг другу себя, спокойно.
Да, это было, да так есть сейчас.
Когда я спрашиваю его о чем то в разговоре он честно мне отвечает.
Неважно о чем речь – курил ли он травку с друзьями или провалился ли под лед зимой в Архангельске.
Раньше я боялась общения с сыном. Боялась что что-то пойдет не так (а как?), он не то сделает, не так поступит. Прямое ли общение или телефонный звонок внутри сразу все съеживается. Сейчас этого нет. Жду звонка и радуюсь.
Бывает говорим подолгу, бывает коротко, разные эмоции возникают но они не определяют происходящего.
Ну это когда возникают конфликты.
Я живу одна, он живет один, говорит что девочка с которой он встречался 7 лет общаться с ним не хочет.
Такое странное ощущание что была жизнь в определенной заданности.
Разговоры про бабушку, про котика, поверхностно чтобы не дай бог не трогать болезненное.
А тут уже больше года трогаем и оно не такое уже болезненное, жить можно.
Мы разговариваем с Марзией и для меня ее вопросы,
умение взглянуть на ситуацию под совершенно другим углом много значат.
Она меня вдохновляет и мотивирует.
Мне не хватает ее на форуме сейчас.
Без нее вряд ли бы мне удалось написать это и, скорее всего,
на проект не пошла бы, отсиживалась в уголочке.