Перейти к содержимому

Добро пожаловать, или посторонним – вход!..

Войдите, если вы уже входили, или зарегистрируйтесь, если только мечтаете об этом.
Но мы честно предупреждаем – за последствия отвечаете вы сами…

Close
Фотография

***

...

  • Пожалуйста, авторизуйтесь, чтобы ответить
2196 ответов в этой теме

#1301 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 08:48

Бродский, как мне кажется, глубоко ощущал одиночество, то, от чего мы так пытаемся бежать, а не погрузиться. Думаю, что скука здесь в контексте одиночества.
  • 1

#1302 единица

единица

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 1 476 сообщений
  • Из:
    Евросоюз
Регистрация:
09.02.20

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 12:37

Бродский, как мне кажется, глубоко ощущал одиночество, то, от чего мы так пытаемся бежать, а не погрузиться. Думаю, что скука здесь в контексте одиночества.

Скука в контексте одиночества - это показатель отсутствия внутренней точки опоры. Человеку, который не цепляется за внешние точки опоры, никак не может быть скучно от себя самого. 

 


  • 0

#1303 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 12:39

Скука в контексте одиночества - это показатель отсутствия внутренней точки опоры. Человеку, который не цепляется за внешние точки опоры, никак не может быть скучно от себя самого. 

 

      А если взять одиночество и Одиночество?)


  • 0

#1304 единица

единица

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 1 476 сообщений
  • Из:
    Евросоюз
Регистрация:
09.02.20

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 12:41

      А если взять одиночество и Одиночество?)

Тем более. В Одиночестве нет никакой скуки.

 


  • 0

#1305 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 12:53

Тем более. В Одиночестве нет никакой скуки.

 

       А в одиночестве?)


  • 0

#1306 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 12:56

     Поэты всегда неоднозначны. А вот Халиль Джебран.

 

     "Жизнь – это остров в море одиночества и уединения.

 
  Жизнь – это остров, и скалы его – желания, деревья – сновидения, цветы – отрешенность, а родники – жажда. И остров этот лежит посреди моря одиночества и уединения.
 
  Твоя жизнь, мой друг, – это остров, отрезанный от всех островов и земель; и сколько бы кораблей и лодок ни отплывало к другим берегам, сколько бы флотилий и эскадр ни подходило к твоему берегу, ты есть ты – остров, отъединенный от всего своею болью, одинокий в своей радости, всему чуждый в своей тоске и непостижимый в своих тайнах и загадках.
 
  Я видел, мой друг, как ты сидел на груде золота, радуясь своему богатству, гордясь своими сокровищами, чувствуя, что каждая пригоршня золота – незримая нить, связующая людские помыслы и желания с твоими. Я видел, как ты, будто великий завоеватель, вел за собою победоносные войска на неколебимые твердыни и рушил их, на неприступные бастионы – и овладевал ими. Но когда я вновь взглянул на тебя, то увидел за стенами твоей сокровищницы сердце, изнывающее в своем одиночестве и уединении – так изнывает от жажды птица в золоченой, украшенной драгоценными каменьями клетке, где нет воды.
 
  Я видел, мой друг, как ты сидел на троне славы, а стоявшие подле тебя возглашали твое имя, воздавали хвалу твоим добродетелям, речисто превозносили твои таланты, не отрывая от тебя глаз, словно предстояли пророку, который возносит их дух волею своего духа и обводит вокруг звезд и созвездий. А ты смотрел на них, и на лице твоем читались блаженство, власть и превосходство, будто ты для них то же, что дух – для тела. Но когда я вновь взглянул на тебя, то увидел твое одинокое «Я», стоящее подле твоего трона, страдающее от одиночества и захлебывающееся тоской. Увидел, как оно простирает руки, словно просит сочувствия и помощи у бесплотных призраков. И увидел, как оно смотрит мимо людей, в даль, туда, где нет ничего, кроме его одиночества и уединения.
 
  Я видел, мой друг, как ты страстно любил красавицу, проливая на нее елей своего сердца и наполняя ее ладони поцелуями, а она смотрела на тебя, и глаза ее сияли нежностью, и на губах у нее расцветала улыбка материнства. И тогда я сказал себе: любовь избавила этого человека от одиночества, стерла следы его уединения и связала со всецелостным всеобъемлющим духом, который любовью влечет к себе то, что отъединяют от него покой и пустота. И я еще раз взглянул на тебя, но увидел в глубине твоего пылающего любовью сердца – одинокое сердце, которое хочет, но никак не решается открыть свои тайны женщине. И увидел за пределом твоей души, источающей любовь, другую душу – одинокую, туманящуюся, тщетно желающую стать слезами в пригоршнях твоей возлюбленной.
 
  Твоя жизнь, мой друг, – уединенное жилище, в стороне от прочих жилищ и кварталов.
 
  Твоя духовная жизнь – жилище в стороне от проторенных путей тех ликов и личин, которым люди дают твое имя. И ежели это жилище погружено во мрак, не в твоих силах осветить его светильником ближнего. Ежели оно пусто – тебе не наполнить его добром твоего соседа. Ежели оно стоит в пустыне, тебе не достанет сил перенести его в сад, возделанный другим, и ежели оно воздвигнуто на горной круче, ты не властен спустить его на дно долины, по которой ступают чужие ноги.
 
  Твоя душевная жизнь, мой друг, окружена одиночеством и уединением, но не будь этого, ты не был бы тем, что ты есть, как и я не был бы я. Когда бы не это одиночество и уединение, то, заслышав твой голос, я подумал бы, что это я говорю сам с собою, а увидев твое лицо, решил бы, что это я сам гляжу на себя в зеркало."

  • 1

#1307 единица

единица

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 1 476 сообщений
  • Из:
    Евросоюз
Регистрация:
09.02.20

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 13:24

       А в одиночестве?)

Скука - это застой, болото. Там нет никакой динамики. Поэтому одиночество в скуке или скука в одиночестве - это одиночество без динамики. Как может одинокой горной реке быть скучно, когда в ней всё бурлит, кипит и движется.
Не зря многие мудрецы говорят, что жизнь это река. Если жизнь превращается в болото, то это уже не жизнь. Тогда уместно в этом случае выражение - ты носишь имя своё будто ты жив, но ты мёртв.(с)

 


  • 0

#1308 единица

единица

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 1 476 сообщений
  • Из:
    Евросоюз
Регистрация:
09.02.20

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 13:39

Классики классиками, это ихние переживания. Лена, а ты сама скучаешь в одиночестве?


  • 0

#1309 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 14:00

Классики классиками, это ихние переживания. Лена, а ты сама скучаешь в одиночестве?

      Таня, предпочитаю одиночество. Мне наедине с собой комфортно ещё с детских лет. Даже отдыхать на море много раз ездила одна.


  • 0

#1310 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 25 Июнь 2020 - 18:17

      Корни Мандрагоры

 

      104157580_604123940232803_92216641950281


  • 3

#1311 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 29 Июнь 2020 - 16:24

Тётушка Динамика в образе потопа посетила мою работу. Я как раз сегодня вышла на замену на сутки на другое отделение, позвонил напарник и сказал, что нас затопили сверху. При чём рабочую зону, там где мы сидим, где все технические принадлежности - компьютер, принтер и куча других прибамбасов с массой проводов. Ещё и праздник, выходной, соседей сверху по всему тоже нет дома, вода капает, перекрыть пока некому, но вроде, обещает приехать аварийная служба.Это уже третий потоп у нас. При чём все наводнения выпадали на смену напарника.
  • 1

#1312 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 02 Июль 2020 - 06:53

     "Бабушки не стало задолго до того, как я выучила урок, содержащийся в ее письмах: выживание – это ясность сознания, а ясность сознания – это внимание.

Да, она писала о том, что кашель у дедушки становится все хуже, что они недавно потеряли дом, что нет ни работы, ни денег, но кувшинки распустились, ящерица нашла место под солнцем и розы держатся, несмотря на жару.
Бабушка усвоила то, чему ее научила трудная жизнь: успех у вас или провал, все равно не это определяет качество жизни. Оно, качество жизни, всегда пропорционально способности радоваться. А способность радоваться – это дар внимания."
 
©Джулия Кэмерон
 
106075066_3053519104725977_6359946849034

  • 2

#1313 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 02 Июль 2020 - 12:17

2 ИЮЛЯ — МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДЕНЬ СОБАК
«Собака — единственное существо, воочию видевшее своего Бога.» (Джек Лондон)
004f7f5d6332.jpg
  • 2

#1314 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 02 Июль 2020 - 13:12

Многобуквенный текст, возможно, кого-то тоже заинтересует. Оставлю в веточке, чтобы был.

Уникальный текст: интервью, которое дал Чеслав Милош другому Нобелевскому лауреату — Иосифу Бродскому. Эта беседа, состоявшаяся осенью 1989 года, — единственный случай, когда Бродский выступал в роли интервьюера, а не интервьюируемого.
...
Иосиф Бродский: Вам может показаться, что в этих вопросах нет какого-либо порядка, но он есть, и, надеюсь, логика их построения станет к концу более очевидной - так что пусть вас не удивляет их последовательность.

Чеслав Милош: Хорошо.

И.Б.: Итак, начнем со стороны логики. Что вы думаете о литературе абсурда и, в частности, о Беккете? О феномене абсурда, о философии абсурда как таковых? О роли или, точнее, естественности ощущения, переживания - скорее все-таки чувства - абсурда в современном сознании. И, если вы захотите ответить на это, что вы думаете о связи между абсурдом, между переживанием, ощущением абсурда и нигилизмом, как более старшим ощущением, более старшим умонастроением?

Ч.М.: Когда я сталкиваюсь с произведениями в духе абсурда, то ощущаю некоторую неловкость, а причина вот в чем: у меня очень острое чувство абсурдного и, я бы сказал, острое восприятие нигилизма, но я считаю барахтанье в этом чем-то не слишком достойным.

И.Б.: Плохими манерами?

Ч.М.: Да.

И.Б.: Очень хорошо. Вы помните, сороковые, а особенно пятидесятые годы, и значительная часть шестидесятых были триумфом литературы абсурда - Ионеско, Беккета и других. И в течение какого-то, довольно продолжительного времени считалось, а зачастую даже декларировалось, что невозможно существовать в литературном процессе, невозможно писать стихи или писать прозу, не принимая в расчет литературу абсурда. И все же мы продолжали - по крайней мере вы продолжали.

Ч.М.: Да, да. На писательской конференции в Будапеште Роб-Грийе сказал, что литература сегодня - он говорил о Франции - продолжается на руинах, отталкиваясь от установленного факта руин. А поскольку все - лишь руины, такое положение естественно ведет к литературе абсурда. Услышав это, я отреагировал резко отрицательно. Я сказал - хорошо, руины, но их уже видели и Ницше, и Достоевский в девятнадцатом веке. Ситуация была предсказана еще Фридрихом Ницше, говорившим о европейском нигилизме, как о характерной особенности, и я выразил - еще тогда - мнение, что мы, в нашей части Европы, пережив ужасный исторический опыт, привержены неким основным понятиям о различии добра и зла, истинного и ложного, и здесь мы для того, чтобы открыть вещи, которые могут быть обнаружены только эмпирически.

И.Б.: Иными словами, понятия о добре и зле все еще функциональны, несмотря на опыт абсурда, который мы получили.

Ч.М.: Совершенно верно.

И.Б.: Абсурд их не отменяет.

Ч.М.: Нет, нет. Потому что, как я сказал, чувство абсурдности и нигилизм лежат в основе значительной части нашего опыта, но в то же время есть и понятие об основных человеческих ценностях. В этом смысле литература в нашей части Европы отличается от западной. <┘>

И.Б.: И последний вопрос о литературе абсурда - литературе и, кстати, опыте абсурда. Говоря о вашей работе, о том, что вы пишете, мне кажется, что вы включили абсурд в свою, так сказать, палитру, и если пользуетесь им, то не более, чем еще одним инструментом, то есть для вас он не становится последним словом в отношении стиля, стилистического развития. Вы с этим согласны?

Ч.М.: Да.

И.Б.: Замечательно. Именно к этому я и клонил.

Ч.М.: Что же касается Беккета, то к нему я нахожусь в полной оппозиции.

И.Б.: Хорошо. Скажите, какую роль сыграла русская литература в формировании или развитии вашего мировосприятия, вашего взгляда на мир. Это во-первых. И во-вторых - что, вероятно, более важно - на развитие ваших литературных вкусов.

Ч.М.: Должен сказать, что специально с точки зрения стилистики русский язык я никогда не изучал, поскольку говорил по-русски еще во время Первой мировой, будучи ребенком. Так это и осталось, а читать я выучился позже. Но меня всегда чрезвычайно привлекала русская поэзия, и одновременно я ощущал опасность ее ритма из-за соревновательной разницы между языками: в русском - сильные ударения, в польском - слабые. Поэтому я бы сказал, что ямбическая традиция мне абсолютно чужда. В то время как русская проза влияла на меня мировоззренчески.

И.Б.: А кто в особенности? Несомненно, Достоевский┘

Ч.М.: Да. Я, конечно, очень многое понял из чтения Достоевского; я преподавал творчество Достоевского и по необходимости изучал историю русской интеллигенции. Все наиболее важные книги о русской интеллигенции. Таким образом я узнал многое, включая русских философов ХХ века┘

И.Б.: Таких, как Лев Шестов?

Ч.М.: Да, Шестов.

И.Б.: Интересно, помните ли вы слова Шестова о Достоевском? Он сказал, что Достоевский, со всеми своими устремлениями и целями, считается первейшим защитником добра, христианских ценностей и т.д., но если посмотреть на него внимательней, если вчитаться - говорит Шестов - то возникает странное ощущение, что, возможно, у зла никогда не было лучшего защитника, лучшего адвоката. Суть в том, что Достоевский следовал классическим традициям, придерживаясь принципов справедливого суда. Иными словами, перед тем как высказаться в пользу добра, он предоставлял злу, как его оппоненту, возможность исчерпать все свои аргументы.

Ч.М.: Я, конечно, знаю это и понимаю всю диалектичность Достоевского; но все же, когда я начал им заниматься, я был поражен его способностью лгать себе самому (смеется). Удивительно!

И.Б.: Что вы имеете в виду под ложью самому себе?

Ч.М.: Ну, все эти противоречия. Мы располагаем свидетельствами о Достоевском от поляков-каторжан, которые находились вместе с ним в Томске (прим. - Достоевский 4 года находился в Омском каторжном остроге). Уже там он придерживался имперских взглядов. Его страстные призывы к человечности и в то же время приверженность идее об имперском призвании России, его отношение, например, к восстаниям в Польше.

И.Б.: Раз уж мы на этой волне, то что вы вообще думаете о русском мессианстве, о попытках его продвижения в мире - не только применительно к Польше?

С.М.: Вы ведь знаете идею Достоевского о Христе, принесенном на штыках, - русских штыках┘ Конечно, существует и польская разновидность такого мессианства, и я считаю, что это опасные вещи как в русском, так и в польском вариантах.

И.Б.: Как-то, говоря о "Преступлении и наказании", Ахматова заметила, что Достоевский не знал всей правды о зле. Он думал, что вот, убил человек старуху, а потом приходит домой и разрывается на части от нравственных мук. Тогда как в наше время, сказала она, мы узнали, что можно убить за день десятки человек, просто исполняя служебные обязанности, а дома устроить выговор жене из-за ее прически. Что вы думаете об этом? То есть что бы вы сказали о столь часто упоминаемой глубине русской литературы, сопоставив ее с опытом ХХ века?

Ч.М.: Во-первых, давайте не будем забывать, что Раскольников "разрывается" не из-за мук совести, но из-за социального давления. Он раскаивается лишь потому, что смотрит на себя глазами общества, и, конечно, только гений мог увидеть преступника, который сдается именно по этой причине, а не из нравственных побуждений. Потом, в Сибири, Раскольников преображается, но это уже совсем другая история. Поэтому я бы не согласился с Анной Ахматовой в том, что Достоевский изобразил преступника, терзаемого в первую очередь нравственными сомнениями.

И.Б.: Но, говоря о тех людях, которых она имела в виду, людях, работавших на органы безопасности, которые приходили домой, и там не было ни нечистой совести, ни этического давления со стороны общества.

Ч.М.: Я рад, что затронут этот аспект "Преступления и наказания", поскольку если общество санкционирует хладнокровные убийства, как это было в сталинской или нацистской системах, то именно преступники выполняют свои обязанности с чистой совестью.

И.Б.: Да, разумеется. Потому что действуют во имя общественного блага. А это чудовищная ловушка.

Ч.М.: Конечно.

И.Б.: Вернемся к поэзии, но сначала позвольте мне еще немного задержаться на понятиях добра и зла. Вот о чем я хочу вас спросить: не кажется ли вам, что размышление о зле как таковом уже есть его, зла, или частичного зла, победа, поскольку человеческому рассудку легче сконцентрироваться на зле, чем на иных, скажем так, метафизических категориях. Ибо человеку, являющемуся, так сказать, порождением первородного греха - не говоря о враждебном окружении, - человеку с нечистой по преимуществу совестью легче размышлять о зле.

Ч.М.: Да, здесь вы коснулись чего-то очень важного. Знаете, некоторые критики называют меня моралистом в литературной работе и в поэзии. Я не хочу им быть, но мне кажется, что моральная оценка - часть традиционного подхода к поэзии, к литературе. Возможно, это не относится к постнигилистическому периоду в западной литературе. Но в наших странах такое положение все еще в силе, и нам приходится его принимать. Я не слишком привязан к своим стихам, написанным, так сказать, в результате нравственного негодования, во время войны и после нее, но я полагаю, что способность занять нравственную позицию - это часть определенной культуры. И я не одинок в этом отношении, являясь голосом и выразителем того, что имеет глубокие корни в польской литературе. То же самое можно сказать и о литературе русской.

И.Б.: Теперь несколько другой вопрос. Предположим, вы бы согласились дать предварительный обзор столетия - кто, на ваш взгляд, внес наибольший вклад в литературу или, скажем так, в сокровищницу цивилизации? Я спрашиваю о том, каких авторов вы бы посоветовали, предложили прочесть в обязательном порядке для понимания - или оценки - нашего столетия. Кто из авторов дал вам образец романа или по крайней мере представление о том, как нужно писать? Я говорю о таких людях, как Пруст, Музиль, Фолкнер, Кафка, Джойс и других.

Ч.М.: Ваш вопрос состоит из двух частей. На первый, думаю, ответить легче, чем на второй. Первый - какого рода литература, какого рода произведения. Я все больше и больше склоняюсь к мысли, что литература измеряется объемом реальности, уловленным словами. И после всех оскорблений, ужасных оскорблений, выпавших на долю термина "реализм", такое утверждение дорогого стоит. Однако я часто думаю о том, что не так уж много реальности в нашем веке было уловлено словами. Я же оцениваю литературные произведения, будь то стихи или проза, именно мерой этого живого присутствия объективной реальности.

Это что касается первой части вопроса. Второй - какие авторы? Это намного сложнее. Я не в состоянии ответить на этот вопрос, поскольку, видите ли, наш читательский выбор часто зависит от каких-то особых, субъективных причин. Дать оценку литературе ХХ века очень сложно. Порой суждение складывается в той или иной степени от того, как вы читаете. Не знаю, как вы, но я иногда находил самое лучшее, читая в книжном магазине. Это могла быть какая-нибудь одна страница.

И.Б.: Тогда позвольте задать такой вопрос: оказался ли Пруст чем-то важным для вас? Дал ли вам что-нибудь его принцип замедления времени, ощущения времени как такового?

Ч.М.: Думаю, что, когда я впервые прочел Пруста, я уже в основном сформировался. И потом, я читал его в польском переводе, а не в оригинале. Так что это не оказало сильного влияния. Писатель, который произвел на меня действительно огромное впечатление, - это Томас Манн, его "Волшебная гора". Роман моей юности.

И.Б.: Конечно. А какие еще романы вашей юности вы могли бы назвать? Мне интересно, оказало ли на вас воздействие чье-либо изощренное, причудливое восприятие мира, выраженное в прозе? Нечто отличное от обычного развития повествования? Что вы скажете о других так называемых модернистах? Например, Джойс - вы испытали на себе его влияние?

Ч.М.: Нет. Я прочел его гораздо позже, не в годы становления.

И.Б.: Кафка?

Ч.М.: Нет.

И.Б.: Еще? Мне это нравится! Музиль?

Ч.М.: Тоже довольно поздно. Он появился гораздо позже, когда я уже полностью сложился. Для чтения беллетристики есть свой возраст, а в мое время это были абсурдисты, литература абсурда двадцатых годов. В польской литературе были, к примеру, романы Станислава Игнацы Виткевича. Был Карел Чапек.

И.Б.: Грандиозный писатель.

Ч.М.: Чапек - да, безусловно. В Польше в то время мы читали практически все, что выходило. В двадцатые годы на польский переводилось много советской литературы. Юношей я читал Сейфуллину, Пильняка, в общем, всех этих писателей. Илью Эренбурга, который был тогда эмигрантом┘

И.Б.: Его ранние вещи совершенно замечательны. Хорошо, стало быть, ткань современной литературы, современной прозы, я имею в виду прозу двадцатого века, таких писателей, как Дос Пассос, Фолкнер┘

Ч.М.: Дос Пассоса в юности я действительно читал в переводе на польский. Фолкнера - нет.

И.Б.: Да, это уже после войны. Иными словами, можете вы сказать, либо вы не можете сказать (звучит почти как в суде), что некоторые стилистические идеи, какие-то стилистические принципы, некое представление о том, как разрабатывать тему, в смысле композиции и так далее, вы усвоили, читая литературу ХХ века?

Ч.М.: Да, да. Литературу двадцатых годов, если точнее. Десятилетие между 20-м и 30-м годами было периодом моего формирования, и надо сказать, наше поколение отличалось от поколения польских поэтов из группы "Скамандр". Александр Ват, например, называл свою группу "беспокойной", в противовес старшему поколению, такому, как поэты из "Скамандра", которые по времени были близки к акмеистам и жили в мире все еще вполне сбалансированном. У нас же было ощущение чудовищного кризиса цивилизации. Это были мои личные катастрофы. Меня самого называли катастрофистом.

И.Б.: Да, я знаю. Последний вопрос относительно стиля. Вы в основном говорите о литературе двадцатых годов. Для меня - если суммировать то, что этот период лучшим образом характеризует - это короткий роман, техника, похожая на молниеносную атаку, стремление все сделать быстро, так? Это, думаю, могло поэта если не вдохновить, то послужить потрясающим руководством, нет?

Ч.М.: Совершенно верно. Очень точное наблюдение. И, конечно, кино┘

И.Б.: Это был мой следующий вопрос. Кино. Не кажется ли вам, что кино оказало на вас влияние, как, впрочем, и на мое поколение, в том смысле, что благодаря ему мы как поэты восприняли, пусть даже на бессознательном уровне, тот принцип монтажности, который является ключевым принципом поэзии?

Ч.М.: Да, несомненно.

И.Б.: А кто из англоязычных поэтов был важен для вас до того, как вы приехали в Соединенные Штаты? В двадцатые, тридцатые или сороковые годы?

Ч.М.: Я изучал английский в Варшаве, во время войны┘

И.Б.: Хорошее место! (смех)

Ч.М.: Хорошее место, да. Тогда же я начал переводить и перевел "Бесплодную землю" Томаса Стернза Элиота.

И.Б.: В каком году?

Ч.М.: В сорок четвертом.

И.Б.: Поразительно.

Ч.М.: Так что это было (смеется) хорошее место. И, несомненно, Элиот значил для меня очень много.

И.Б.: Вы ведь никогда не встречались с ним лично?

Ч.М.: Нет, встречался. После войны я был в Лондоне и виделся с ним в офисе издательства "Faber & Faber". У него был там свой кабинет, маленькая комнатка.

И.Б.: Вы сказали ему то, что сейчас сказали мне? Что переводили его во время войны?

Ч.М.: Да, да.

И.Б.: И как он отреагировал?

Ч.М.: Ну, я не знаю, что он подумал. Возможно, он не имел представления о качестве перевода. В конце концов, я был тогда еще очень молод, я молодо выглядел, и он никогда обо мне не слышал, так что не знаю┘ Он был очень сердечен и доброжелателен, очень мил┘ А для перевода это было, вероятно, самое странное место, поскольку "Бесплодная земля" - поэма в значительной степени сатирическая. И это поэма об отчаянном положении западной цивилизации. Поэма о тех самых руинах┘ Так что для меня она послужила хорошим продолжением катастрофических и апокалиптических образов Станислава Игнацы Виткевича.

И.Б.: Можете ли вы сказать, какую роль сыграли достижения современной науки в формировании вашего мировоззрения? То есть как повлияла на вас, например, теория относительности, или общая теория поля, или, скажем, квантовая механика, или современные открытия в астрофизике?

Ч.М.: На меня повлияли, и очень сильно, работы моего французского кузена Оскара Милоша. Удивительно, но он написал свой первый метафизический трактат в 1916 году <┘> Кажется, первый набросок эйнштейновского доклада был опубликован в том же году. Оскар Милош верил, что теория относительности открывает ворота в новую эру - эру гармонического согласия между наукой, религией и искусством. По той простой причине, что мир Ньютона был в основе своей враждебен к воображению, искусству и религии. Я последовал за этой нитью и к своему удивлению обнаружил, что Уильям Блейк развивал похожие идеи: хотя, конечно, он не знал об относительности; он создал свои физические теории. Как и Гете, в каком-то инстинктивном протесте против направления, взятого наукой девятнадцатого века┘

И.Б.: Рационалистами┘

Ч.М.: Да. Это были предчувствия нового подхода к науке - от теории относительности до квантовой теории. Если для Ньютона пространство было чем-то неизменным и вещественным, то для современной физики, и для Оскара Милоша тоже, такого понятия просто не существует, поскольку все является единством движения, материи, времени и пространства.

И.Б.: Какая из философских или религиозных доктрин античности либо раннего христианства для вас наиболее привлекательна? Здесь мы подходим к вопросу о манихействе и т.д.

Ч.М.: Это очень сложно, поскольку, с одной стороны, мы видим определенное влияние платонизма в гностических доктринах, а с другой стороны, позже, в Каббале. Каббала связана с платонизмом очень сильно. У меня всегда была склонность к манихейству, и это, конечно, довольно опасная тенденция, поскольку, как вы знаете, манихейство обладало значительной властью, пройдя из Византии через Болгарию, Адриатику, Северную Италию - во Францию, к альбигойской ереси. Это нечто похожее на буддистские тенденции в Европе, и если бы манихейство победило, то у нас был бы сейчас другой мир, другая цивилизация. Основное в нем - вопрос о зле, невероятная восприимчивость к страданию, к мировому злу, и главные обвинения направлены в сторону Создателя. Этому демиургу зла противопоставлен чистый образ бога света. Я не сказал бы, что был манихеем, вовсе нет, но все же меня влекло в этом направлении из-за того ужасного страдания, которое я видел в этом веке, и той боли, которая меня окружала. Очень сложно не задаваться этими вопросами, главными вопросами, и тут я вижу некоторое сходство между мной и Исааком Башевисом Зингером, который открыл метафизическую сложность мира в пятилетнем возрасте, спрашивая, почему Бог позволяет резать гусей и цыплят.

И.Б.: Ну, в сущности, всех нас выпустило одно издательство, да? В свете этого я бы хотел спросить вас, очень коротко: если существует два взгляда, два подхода к мироустройству - или, если не два подхода, то два способа восприятия себя - один восточный, своего рода самоотрицание, просто говорящий, ну, в конце концов, я незначим, - то, что мы находим в буддизме, индуизме и т.д., так сказать, освобождение от себя, и в буддизме это является величайшей добродетелью. И второй - это наша, западная традиция или западное отношение, где я - значим и, стало быть, значимо мое страдание - вы понимаете, о чем я говорю. Я говорю о двух полюсах внутри вида. Какой из них вам, как бы это сказать, если не более конгениален, то┘ какая позиция для вас более привлекательна?

Ч.М.: Видите ли, здесь кроется парадокс, поскольку мы, как поэты, как художники вообще, раздваиваемся в этом отношении. Вначале, чтобы создать что-то, мы должны сохранять дистанцию и, так сказать, уничтожить себя перед объектом <┘> поскольку важен только предмет и дистанция. Все это делает нас по природе склонными скорее к буддистскому восприятию или к тому, какое было у первых последователей буддизма. Но с другой стороны, как поэты и художники, мы ужасно тщеславные люди и полны желания навязать другим свою индивидуальность. Это парадокс.

И.Б.: Это парадокс. И ответ на него весьма любопытен. Не кажется ли вам, что весь смысл искусства, все, к чему оно призывает, - это слияние того и другого?

Ч.М.: Да.

И.Б.: Именно для этого и следует приходить в искусство.

Ч.М.: Да, в любом случае, мы, как люди и как художники, составляем одну и ту же личность, но это два разных ее аспекта.

И.Б.: Теперь позвольте такой вопрос. Не кажется ли вам, как человеку, пережившему Вторую мировую войну, нескольких тиранов┘ Вы видели этот мир и знаете, на что он способен. Конечно, нет такого жизненного опыта, который позволял бы человеку делать пророчества, и я не прошу вас об этом. Но не представляется ли вам, что последние две войны - Первая и Вторая мировая - были в каком-то смысле восстанием вида, рода человеческого против христианства, христианской цивилизации, попытками их уничтожить? Не кажется ли вам, что в свете - или, скорее, мраке - текущих демографических процессов <┘> в человечестве зреет протест, что оно склоняется в сторону иного - возможно, более простого, или более жестокого набора ценностей и понятий, нежели тот, который содержится в христианстве?

Ч.М.: Думаю, что да.

И.Б.: Это очень запутанный вопрос, я постараюсь выразиться яснее. Мне кажется, что существует тенденция к избавлению от самых, так сказать, дорогих для нас понятий, демократическая в широком смысле тенденция к примирению всех тварей. Считаете ли вы, что такое примирение необходимо, или все же есть какая-то иерархия духовных ценностей? Для меня, например, есть. Например, дух терпимости лучше, чем дух нетерпимости.

Ч.М.: Я целиком и полностью за иерархию, я думаю, что иерархия - это фундамент искусства и вообще цивилизации. В этом я с вами согласен. Что же касается войн и ужасов прошлого века, то они, на мой взгляд, связаны с кризисом христианства. Я уже упоминал пророчества Ницше и Достоевского, и в некоторых своих работах я сравнил нашу эпоху с эпохой упадка Римской империи и падения Рима. Мы не понимаем, что происходит на другом, духовном уровне, но зависимость очевидна. Я вижу связь между разрушением религиозного воображения, христианского воображения и теми страшными войнами, тоталитарными режимами, которые дал нам ХХ век. <┘>

И.Б.: В "Ars Poetica", где-то в самом начале, вы говорите, что всегда тяготели к более пространным формам. На практике, в том, что вы делаете, если говорить о ваших стихах и поэмах, вы одинаково часто используете разные формы - крупные, обычные классические, а иногда и глубоко герметичные. Чего именно в конечном счете вы стремитесь достичь в поэзии, в литературном творчестве? Естественного самовыражения, воздействия на сознание читателя, или же вами в большей степени движет интерес к формальным задачам?

Ч.М.: Безусловно, не самовыражение. Может быть, отчасти воздействие на читателя, отчасти┘ Но в конечном счете я бы сказал, что цель, которую я преследую, - это реальность. Погоня за реальностью. И одновременно противодействие определенным литературным влияниям ХХ века.

И.Б.: Потрясающе. И последний поворот этого вопроса. Какую методологию вы считаете здесь наиболее эффективной? Крупную поэтическую форму, герметичную, классические стихи - или же все они подходят для вашей цели, как вы ее описываете. Все они?

Ч.М.: Да, подходят все.

И.Б.: Есть еще два вопроса. Что вы думаете о Пастернаке? Вообще, я хочу задать вам несколько вопросов о русских поэтах.

Ч.М.: Когда я был молодым, друг подарил мне книгу стихов Пастернака "Второе рождение". В то время я не понимал, что это название означало "возрождение к правде марксизма". И потом, я не увидел в этих стихах ничего, кроме мыслей об искусстве, природе и тому подобном - там не было никакой политики. Но много лет спустя я участвовал в конференции, на которой Коржавин рассказал о том, чем стала для него именно эта книга Пастернака. Коржавин сказал: "Я был тогда юношей и подумал: ну, если в нашей стране все так прекрасно┘ И Пастернак сделал из меня сталиниста". Так что писатель несет ответственность за соблазн, и Надежда Мандельштам в своих воспоминаниях пишет, что поэт может быть чем угодно, но только не соблазнителем.

И.Б.: Это то, что Оден говорил о Йетсе, да? Но это скорее - что касается ваших слов о Пастернаке - приложение к поэту моральных, этических принципов, но не принципов эстетики.

Ч.М.: Согласен, согласен. В том самом сборнике есть одно стихотворение, которое преследует меня все эти годы, с рефреном "как только в раннем детстве спят".

И.Б.: Хорошо. Я понял. Теперь о Мандельштаме. Насколько вы знакомы с его творчеством и представляет ли оно для вас интерес?

Ч.М.: Мое знакомство с Мандельштамом было довольно поздним. На самом деле я даже не знал о его существовании┘

И.Б.: Примерно до какого времени?

Ч.М.: До послевоенного.

И.Б.: До пятидесятых, надо полагать. А что вы скажете о двух других - Ахматовой и Цветаевой? Их вы прочли, наверное, тоже относительно недавно, в послевоенные годы?

Ч.М.: Да, в послевоенные. Вообще-то, Ахматова и Пастернак переводились. Юлиан Тувим перевел перед войной кое-что из Пастернака и Ахматовой. Имя Ахматовой было известно, ее ранние стихи переводились на польский.

И.Б.: Я не требую от вас сколько-либо обязывающего ответа, но, коль скоро вы знаете русскую поэзию, эту обойму из пяти-шести имен, то с кем бы вы - если представить, пан Чеслав, что вы всю жизнь прожили на Урале, - с кем бы вы могли ассоциировать себя или даже┘

Ч.М.: Пожалуй, я бы сказал, с Мандельштамом. Но не потому, что существует легенда, миф о Мандельштаме, которые, на мой взгляд, несколько фальшивы, поскольку Мандельштам прошел через разные стадии и все это превращение его в святого, пророка свободы - я не поддерживаю эти легенды. Но в некоторых его строках звучит металл, и здесь я с Мандельштамом.

И.Б.: Есть ли у вас какие-либо сильные пристрастия в англоязычной поэзии?

Ч.М.: Да, могу сказать, что это Уитмен. Для меня он сродни тем старым мастерам, которые могли взять кусок большого холста┘

И.Б.: Да, и жить в нем.

Ч.М.: ┘ взять, отрезать, преобразить его - и ты видишь целый мир в этих маленьких границах.

И.Б.: Да, точно.

Ч.М.: И для меня это Уитмен. Его поэзия меня очень, в высшей степени, вдохновляет. В ней есть то самое ненасытное, всепоглощающее желание реальности, о котором я говорил.

И.Б.: Возможно, вы чувствуете притяжение к Уитмену еще из-за того, о чем вы говорили в "Ars Poetica", - о "тяготении к крупным формам"?

Ч.М.: Именно, именно.

И.Б.: Хорошо. Но кроме Уитмена, такие поэты, как Фрост, Оден, Йетйс, Уоллес Стивенс - вы, безусловно, читали их, в полном объеме или частично. Есть ли у вас симпатии к кому-либо из них?

Ч.М.: Я бы сказал, как ни странно, что мне очень близка проза Одена.

И.Б.: Да, для меня это самая прозрачная, ясная проза из всей, которая существут.

Ч.М.: Уоллес Стивенс для меня - абсолютная загадка. Я испытываю к нему смешанные чувства. Он одновременно и отталкивает, и привлекает, так что у меня двойственное отношение к Стивенсу.

И.Б.: А Фрост?

Ч.М.: Фрост - нет. Я знаю, что здесь мы с вами по разные стороны. Вы ведь поклонник Фроста. Здесь я должен сделать очень откровенное и, возможно, неприличное признание: когда я читаю стихи на иностранных языках, я отделен от них как бы стеклянной стеной. И иногда мне приходится читать того или иного поэта в польском переводе, чтобы приблизится к нему эмоционально. Например, Эмили Диккинсон. Я читал ее и раньше, но, честно говоря, только недавно, прочтя фантастические переводы Баранчака, я вдруг почувствовал Диккинсон. Так что я не могу обсуждать поэзию или литературные тексты на иностранных языках на том же уровне, что и поэзию на моем родном языке.

Полный текст: https://imwerden.de/...osch_beseda.pdf

* Беседа не была опубликована при жизни Бродского, а ее транскрипт сохранился лишь в нью-йоркском архиве поэта. Данная расшифровка беседы, учитывающая правку Бродского на транскрипте и согласованная с Милошем, предоставлена "Фондом наследственного имущества Иосифа Бродского“
  • 0

#1315 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 06 Июль 2020 - 13:06

"Мало кто знает, что писатель Евгений Петров, тот, который совместно с Ильей Ильфом написал «Двенадцать стульев» и «Золотого телёнка», имел очень странное и редкое хобби: на протяжении всей жизни он коллекционировал конверты от своих же писем.
А делал он это так - писал письмо в какую-нибудь страну по вымышленному адресу, вымышленному адресату и через некоторое время ему приходило письмо обратно с кучей разных иностранных штемпелей и указанием «Адресат не найден» или что-то вроде этого. Но это интересное хобби однажды оказалось просто мистическим...
В апреле 1939-го Евгений Петров решил потревожить почтовое отделение Новой Зеландии. По своей схеме он придумал город под названием “Хайдбердвилл” и улицу “Райтбич”, дом “7″ и адресата “Мерилла Оджина Уэйзли”.
В письме он написал по-английски: “Дорогой Мерилл! Прими искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Крепись, старина. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид всё в порядке. Целуй дочку от меня. Она, наверное, уже совсем большая. Твой Евгений”.
С момента отправления письма прошло более двух месяцев, но письмо с соответствующей пометкой не возвращалось. Писатель решил, что оно затерялось и начал забывать о нём. Но вот наступил август, и письмо пришло. К огромному удивлению писателя это было ответное письмо.
Поначалу Петров решил, что кто-то над ним подшутил в его же духе. Но когда он прочитал обратный адрес, ему стало не до шуток. На конверте было написано: “Новая Зеландия, Хайдбердвилл, Райтбич, 7, Мерилл Оджин Уэйзли”. И всё это подтверждалось синим штемпелем “Новая Зеландия, почта Хайдбердвилл”!
Текст письма гласил: “Дорогой Евгений! Спасибо за соболезнования. Нелепая смерть дяди Пита, выбила нас из колеи на полгода. Надеюсь, ты простишь за задержку письма. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты был с нами. Глория совсем большая и осенью пойдет во 2-й класс. Она до сих пор хранит мишку, которого ты ей привез из России”.
Петров никогда не ездил в Новую Зеландию, и поэтому он был тем более поражен, увидев на фотографии крепкого сложения мужчину, который обнимал его самого, Петрова! На обратной стороне снимка было написано: “9 октября 1938 года”.
Тут писателю чуть плохо не сделалось - ведь именно в тот день он попал в больницу в бессознательном состоянии с тяжелейшим воспалением легких. Тогда в течение нескольких дней врачи боролись за его жизнь, не скрывая от родных, что шансов выжить у него почти нет.
Чтобы разобраться с этими то ли недоразумением, то ли мистикой, Петров написал ещё одно письмо в Новую Зеландию, но ответа уже не дождался: началась вторая мировая война. Е. Петров с первых дней войны стал военным корреспондентом “Правды” и “Информбюро”. Коллеги его не узнавали - он стал замкнутым, задумчивым, а шутить вообще перестал.

Закончилась эта история совсем уж не забавно.

В 1942 году Евгений Петров летел на самолете из Севастополя в столицу, и этот самолет был сбит немцами в Ростовской области. Мистика – но в тот же день, когда стало известно о гибели самолета, домой к писателю пришло письмо из Новой Зеландии.

В этом письме Мерил Уизли восхищался советскими воинами и беспокоился за жизнь Петрова. Среди прочего в письме были вот такие строчки:

“Помнишь, Евгений, я испугался, когда ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной. Но ты сказал, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратнее — летай по возможности меньше”.

По мотивам этой истории недавно был снят фильм «Конверт» с Кевином Спейси в главной роли."
(Из сети)
  • 3

#1316 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 07 Июль 2020 - 17:29

"В жаркий день купила килограмм черешни в уличном ларьке. И запах нагревшихся на солнце ягод напомнил мне давнюю историю.
Много лет назад ко мне на прием пришла женщина. Она долго сидела, ничего не говоря, опустив голову и уронив руки. Я тогда еще не очень долго работала психологом, но человеком была уже взрослым и знала: так выглядит настоящее горе. Решила даже не спрашивать ничего — пусть расскажет, когда сама сочтет удобным.
— Устала я, — наконец сказала женщина. — Мне заведующая отделением велела к вам зайти. Сказала, у психологов свои методы. Может, подскажете, где сил взять?
— Нет у психологов таких методов, — честно вздохнула я, еще не до конца позабывшая свое базовое естественно-научное образование, и спросила: — Но что у вас случилось?
— Сын у меня умирает, десяти лет от роду.
— Ох… — У меня сбилось дыхание, хотя именно чего-то такого я и ожидала. — А лечить?
— Нету больше ничего. Все врачи так сказали.
— Он в больнице лежит?
— Нет, дома. Сам попросился. Он у меня умный, учился хорошо, учительница всегда хвалила. Слышит же, что вокруг него происходит. Спросил: мама, я умираю? Мне бы, наверное, надо соврать, а я и разревелась, как дура. И он, представьте, меня стал утешать: мам, ну ты не плачь, чего же, все когда-то умрут, ну кто-то позже, кто-то раньше — это же ничего такого. И попросил: «Давай тогда я лучше дома умру, мне там спокойнее будет». Вот мы его и забрали.

И вот теперь она каждый час смотрит, как сын угасает, — представила себе я.

— У вас есть еще дети? — спросила и с ужасом ждала отрицательного ответа.
— Есть. — Я выдохнула с облегчением. — Дочке пять лет, она сначала спрашивала, когда братик встанет и поиграет с ней, а теперь, видно, тоже что-то смекнула и не спрашивает больше. И не заходит к нему.
— Вы устали морально или за сыном тяжелый уход?
— За сыном — нет. Он спит много. Но есть еще моя бабушка, которая меня вырастила, на другом конце города.
— А с ней что?
— Вы будете смеяться, — горько усмехнулась женщина, — но она тоже умирает. Но ей-то хоть по возрасту.
— Вы за ней ухаживаете? Больше некому?
— Ага. Нет никого. Моя мать, ее дочь, в Сочи сейчас живет. С четвертым мужем. А характер у бабушки всегда был резкий, командирский. Она начальником участка работала, над мужиками, а там многие из лагерей, сидели. Я пыталась нанять сиделку — двух она выгнала, две сами ушли. Нет, говорит, мне нужно, чтоб ты, ты понимаешь как. А из тех четырех одна даже медсестра была.
— Бабушка знает, что происходит с правнуком?
— Знает. И говорит: раз ему уже помочь нельзя, вот и выйдешь из квартиры, съездишь к старухе, пока час едешь в метро, да в магазин, да на людей смотришь — и отвлечешься чуток.

В логике бабушке отказать нельзя никак, мысленно признала я.

— То есть бабушка в здравом уме?
— Абсолютно. Всем бы так. Но вставать уже почти не может. Даже садится сама с трудом. И главное — она практически ослепла. Но еще что-то пытается делать сама. Падала три раза. Врач предлагал госпитализацию, а она сказала: если отправишь меня помирать в богадельню, прокляну, так и знай. Я боюсь. Да и понимаю ее — двигаться-то и видеть она не может уже, а поговорить ей еще хочется, а чужой человек разве поймет, станет слушать? А у меня уже руки трясутся и голова. И звон в ушах. Спать ночью не могу, лежу и в потолок смотрю. В метро недавно заснула и на пол повалилась, люди поднимали, неловко.
— А муж есть? Что-то говорит? Делает? — я решила прощупать ресурсы.
— Есть. Переживает тоже, конечно. Работает допоздна специально — объясняет: деньги ведь сейчас нужны и еще нужны будут. Как-то я его напрямую спросила: как ты? Он ответил: прости, но мне бы хотелось, чтоб это все уже поскорее кончилось.

Это было очень давно. Я была молодой и самоуверенной. Женщина в реально трудной жизненной ситуации пришла за советом по оптимизации энергетических трат. По опыту (а не психологическому образованию) я знала: у каждого, даже самого сильного и самодостаточного человека в жизни бывают моменты, когда хочется, чтобы кто-то как бы компетентный уверенно сказал: делай вот это и вот так. Приступай сейчас. Мне показалось, что это тот самый момент.

— Слушайте, я скажу вам, что делать! — решилась я. — Вы перевезете бабушку к себе.
— Но у нас нет для нее отдельной комнаты. Двухкомнатная квартира. Мы и так дочку к себе в комнату забрали, чтоб сына не тревожить. Да она и не согласится.
— Согласится. В этом и фокус! Вы положите умирающую, но здравомыслящую бабушку в комнату к умирающему сыну. И предварительно велите ей все ему рассказать. Будете давать ей информацию по тем каналам, которые у нее еще работают, чтобы включались воспоминания: старая музыка, вкус, запахи — это самое древнее и мощное. Скажете: это твое последнее задание в жизни. Последняя работа. Чтоб он отвлекся от того, что умирает так рано. А ему скажете: слушай, ей это надо, чтоб уйти спокойно, а у меня уже нет сил. И он уйдет, как бы впитав и прожив ее чертовски долгую жизнь, а вы сможете за ними ухаживать в одном компартменте.

Женщина подумала, а потом спросила:
— Что такое компартмент?
— Обособленная область в живой клетке, как правило, окруженная слоем билипидной мембраны, — четко отрапортовала я.
Она взглянула на меня с уважением и, еще чуть поколебавшись, кивнула.
— Придете и расскажете, когда все устроится, — велела я ей, про себя подумав: вдруг получится еще хуже? Надо же мне знать.

Она пришла.
— А знаете, все и ничего. Бабушка у меня хоть и командир, но человек долга: я сказала — надо, так она и не пикнула. Ношу все нюхать, музыку ставлю, готовлю еду по ее заказу, как вы велели. У нее явно включаются воспоминания. Теперь она ему чуть не все время рассказывает, когда он не спит. Про детство, юность свою на юге. Истории всякие с работы, какие судьбы у людей тогда бывали — я и сама бывает зайду и заслушиваюсь.
— А сын?
— Он слушает, улыбается. Переспрашивает что-то иногда. Хотя и слабый совсем.
Потом она немного поплакала и ушла. Я долго сидела и бездумно смотрела в окно.

Прошло несколько лет. На прием пришла женщина с голенастой девочкой-подростком. Обе улыбаются.
— Нам бы профориентацию. А то она сегодня врачом, а завтра пожарным. Мы с отцом уж замучились. Поговорите хоть вы с ней.
— Да без проблем, — я тоже улыбнулась. — Садитесь куда-нибудь.
— Вы меня, конечно, не помните. Это много лет назад было…
— Вы с дочкой уже когда-то приходили ко мне?
— Нет. Я одна приходила. Сын у меня тогда умирал и бабушка одновременно. Вы велели их в одной комнате положить.
— Ох…
— Он не умер! — женщина расплылась в счастливой улыбке, а у меня по спине пробежали мурашки и затряслась ручка в пальцах. Я взяла себя в руки.
— Расскажите.
— Что ж рассказать. Ну вот они лежат, и она ему рассказывает. Он слушает. Она ему сразу сказала: «Ты не бойся ничего, ты не один туда пойдешь, я с тобой. Мы там все устроим как надо». Он правда сразу успокоился, а я и рада — сами понимаете.
Я за ними ухаживаю. Однажды бабушка мне на ухо, когда он спит, говорит: «Ты уж не обессудь, походи за мной еще, я его одного оставлять не хочу теперь, провожу уж и тогда сразу сама вслед за ним — ты и освободишься».
Лежат они, значит, лежат, и не умирают. Ни один, ни другой. Муж говорит: гляди, ведь все их сроки вышли, может, врачи там чего напутали, еще с кем посоветоваться надо?
Я, конечно, кинулась. Они говорят: правда, странно, значит, у организма вашего сына еще есть резервы. И потом: вот есть в Москве экспериментальное лечение, не проверено, но шанс для тех, кому уж все равно. Пойдете в группу? Мы с мужем посоветовались, потом сына спросили, а он: это опять в больницу надо? Мы такие: да, но, может, оно поможет тебе и не умрешь. А он: а как же я бабушку оставлю? Мы: а ты ее саму спроси. А она: конечно, поезжай, я тебя тут подожду. Он и поехал. И ему помогло. Группа была из 12 человек. Четверо все равно умерли, у остальных улучшение, а трое самых младших выздоровели совсем! Нам повезло.
— А бабушка?
— Она как узнала, что ему точно лучше стало, так сразу и умерла. Он расстроился, конечно, но тут уж мы ему объяснили, что она только ради него и держалась, а теперь у него дальше жизнь будет, а ей уже пора было, и он как будто понял. Сказал только странное: смерти вообще-то нет, только вы не понимаете, — а потом и не вспоминал как будто.
— Что ваш сын делает сейчас?
— В институте учится, на архитектора. А мы про вас недавно вспомнили, узнали, что вы еще тут работаете, и вот, с Ксюшей пришли.
— Отчего же вспомнили?
Мать кивнула дочери, и девочка, смущаясь, сказала:
— Мне брат странный такой комплимент неделю назад сделал: у тебя говорит, Ксюшка, ножки получились такие симпатичные, загорелые, ровненькие, как жареные сухарики с солью и чесночком. Я, конечно, рот раскрыла и говорю: ты это чего?! Откуда взял? А он сначала ушел молча, и только вечером мне все и рассказал: когда он болел и с бабушкой лежал, мама однажды принесла ей с улицы нагретой солнцем черешни. Она ее понюхала и говорит: «Деревья такие все ягодами усыпаны, солнце, в синем небе птичка малая и шмели жужжат. Мне лет шестнадцать. У меня платье желтое с мелкими красными цветочками и косынка красная. Я на лестнице стою и ягоду в широкую корзинку собираю. Она прямо мне в лицо пахнет. А снизу Володька — балагур наш и красавец, смеется и зубы белые на солнце блестят: ах, Леся, уж какие у тебя ножки ладные да ровненькие получились — как сухарики с солью и чесночком. А мне и стыдно, и лестно».
И с наивным четырнадцатилетним кокетством:
— Получается, у меня ножки как у прабабушки, да?
Мы с Ксюшиной матерью долго молчим, проживая нахлынувшие эмоции. А дальше, что ж, дальше — профориентация."

Катерина Мурашова
  • 4

#1317 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 12 Июль 2020 - 21:35

      Праздничное)

 107799731_3559636914081290_2687448424339


  • 1

#1318 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 12 Июль 2020 - 21:48

Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
 
Владимир Маяковский

  • 1

#1319 Admin

Admin

    Главный администратор

  • Главные администраторы
  • PipPipPip
  • 861 сообщений
  • Из:
    потомственных Главных Администраторов
Регистрация:
17.09.09

Опубликовано 13 Июль 2020 - 00:03

Научите кто-нибудь пользователя "Helena" пользоваться функцией "спойлер".

 

Иначе все ее посты неформатной длины будут удалены. И будут удаляться впредь

 

Это официальное предупреждение.


  • 0

#1320 Helena

Helena

    Старожил

  • Пользователи
  • PipPipPipPip
  • 12 444 сообщений
  • Из:
    .
Регистрация:
09.03.17

Опубликовано 13 Июль 2020 - 06:12

Это мой пользователь, разберусь, передам. Она думала, что в авторской эту функцию можно не использовать, поэтому впредь будет более внимательна к "форматности" длины и не только в своей веточке. Спасибо, учту.
  • 1




Посетителей, читающих эту тему: 1

0 пользователей, 0 гостей, 0 анонимных пользователей


    Bing (1)